Объединение колоний против репрессивных законов было столь явным, что показалось естественным созвать собрание делегатов ого всех колоний, как это было сделано в дни Закона о гербовом сборе. Первый шаг в этом направлении был сделан Виргинией.

24 мая 1774 года, когда пришло известие о том, что билль о Бостонском порте стал законом, виргинская палата свободных граждан по инициативе Патрика Генри тут же денонсировала этот закон, объявив, что в результате него произведен «враждебный захват» Массачусетса. День 1 июня, в который Закон о Бостонском порту вступал в силу, был объявлен днем молитвы.

Губернатор Виргинии — им был Джон Марри, четвертый граф Данмор, — тут же распустил палату, запретил ее собрания и отправил ее членов по домам. Однако перед отъездом радикальные члены палаты дали своим комитетам указание проконсультироваться с другими колониями относительно возможности межколониального собрания.

Конечно же, Сэм Адамс тут же за это ухватился — и такое собрание было созвано. Чтобы обозначить тот факт, что на нем были представлены колонии со всей Северной Америки, его назвали громко — Континентальный конгресс. В исторических трудах его обычно именуют Первым континентальным конгрессом.

Двенадцать из тринадцати колоний (исключением стала Джорджия) прислали своих делегатов, и 5 сентября 1774 года в Филадельфии собралось пятьдесят шесть человек. Пейтон Рэндолф из Виргинии (род. предположительно в 1721 году) был избран президентом конгресса — и с той самой поры термины «президент» и «конгресс» присутствуют в американской политике.

На Первом континентальном конгрессе присутствовало множество выдающихся людей. Некоторые из них были радикалами — такие, как Джон Адамс и Сэм Адамс из Массачусетса и Патрик Генри, Томас Джефферсон и Ричард Генри Ли из Виргинии. Однако на нем были представлены и консерваторы, такие, как Джозеф Галлоуэй из Пенсильвании (род. в Уэст-Ривер, Мэриленд, предположительно в 1731 году) и Джеймс Дуэйн из Нью-Йорка (род. в 1733 году).

Радикалы и консерваторы сразу же размежевались. Патрик Генри хотел, чтобы все колонии голосовали пропорционально своему населению. Это отдавало бы преимущество Массачусетсу и Виргинии: обе колонии были хорошо населенными и радикально настроенными. Однако меньшие колонии настаивали на одном голосе на колонию, вне зависимости от численности ее населения. Чтобы конгресс не прекратил работу, радикалы пошли на уступку.

Затем встал вопрос о том, что следует предпринять в отношении репрессивных законов. Галлоуэй из Пенсильвании ратовал за умеренный курс и добивался примирения с Великобританией. Он предложил создать нечто вроде американского парламента, чтобы законы в отношении колоний одобрялись и американским, и британским парламентами.

Тем временем в Массачусетсе, в округе Саффолк (в который входил и город Бостон), работал Джозеф Уоррен. Он подготовил документ, который затем получил название Саффолкских резолюций. В них репрессивные законы объявлялись неконституционными, вследствие чего жители Массачусетса не обязаны были им подчиняться. Население Массачусетса призывали создать собственную администрацию, собирать собственные налоги и к тому же вооружиться, создав гражданскую армию — милицию. И, наконец, колонии снова должны были объявить бойкот всей торговле с Великобританией.

Саффолкские резолюции были приняты на собрании массачусетских радикалов, после чего их вручили Полю Ревиру (род. в Бостоне 1 января 1735 года), умелому ювелиру, который принимал участие в Бостонском чаепитии и был всецело за радикальные действия.

Со всей возможной скоростью Ревир с копией резолюции преодолел расстояние около 500 километров, разделявшее Бостон и Филадельфию. Делегаты от Массачусетса тут же начали навязывать Саффолкские резолюции конгрессу.

Первый континентальный конгресс одобрил Саффолкские резолюции 17 сентября 1774 года, а затем, 28 сентября, отверг предложения Галлоуэя с результатом голосования всего 6 к 5. Галлоуэй сердито указал на то, что, по его мнению, такое сочетание решений равнозначно объявлению войны Великобритании.

Наконец, конгресс завершился составлением петиции, которая 26 октября была отправлена королю Георгу. Еще одна петиция была адресована народу Великобритании. Парламенту не отправили ничего, демонстрируя, что в колониях по-прежнему считают, будто короля каким-то образом вводят в заблуждения плохие советчики и что он отреагирует положительно, если с ним удастся связаться в обход парламента.

В петиции обличались все несправедливые действия в отношении колоний, начиная с 1763 года, и предлагалось считать, что все колонисты обладают всеми теми разнообразными естественными правами, которые имеют англичане. С другой стороны, конгресс не пытался отрицать нрава парламента регулировать американскую торговлю.

Конгресс также начал организацию американского бойкота в отношении британских товаров, чтобы сделать свою петицию более весомой. После этого он прекратил свою работу 26 октября, но не окончательно. Второй континентальный конгресс должен был собраться 10 мая 1775 года, если к этому сроку американские претензии не будут удовлетворены.

В целом мнение Галлоуэя относительно того, что акты Первого континентального конгресса равнозначны объявлению войны Великобритании, было правильным — по крайней мере в Массачусетсе.

Генерал Гейдж именно так их истолковал — но он уже некоторое время ожидал наихудшего. 1 сентября 1774 года, еще до начала работы Первого континентального конгресса, он предпринимал все меры к тому, чтобы конфисковать запасы пороха, которые американцы могли приготовить для того, чтобы пустить в ход позднее. Он отправил солдат в Кембридж и Чарльзтаун, два города, отделенные от Бостона рекой, и захватил там порох и пушки. Множество вооруженных колонистов собрались в Кембридже, но никто не осмелился стрелять в британских солдат.

В те дни Бостон располагался на полуострове, который соединялся с сушей узким перешейком. (С той поры реки по обеим сторонам были частично засыпаны, так что сейчас «центр Бостона» соединен с окраинами города широкой полосой земли.) Генерал Гейдж начал укреплять этот узкий перешеек, и стало ясно, что он готовится к осаде.

Что до колонистов, то они создали собственное правительство, которое возглавил Джон Хэнкок, и, в соответствии и Саффолкскими резолюциями, начали формировать милицию. Особые отряды милиции должны были быть готовы начинать действия в ту же минуту, как будет получен сигнал, и их члены назывались минитменами.

К концу 1774 года обе стороны были явно готовы к открытым военным действиям. Достаточно было одной искры — нескольких выстрелов, — чтобы эти военные действия начались.

Глава 3

ПУТЬ К НЕЗАВИСИМОСТИ

С каждым днем становилось все яснее, что колонии готовы сопротивляться. Когда 13 декабря 1774 года стало известно о том, что Гейдж намеревается ввести солдат в Портсмут в Нью-Гэмп-шире, Поль Ревир поскакал на север с известием об этом, и 14 декабря колонисты ворвались в местный форт и унесли оттуда оружие и порох. Однако жертв при этом не было, так что это событие еще не стало настоящей войной.

Наступил 1775 год, и парламент должен был рассмотреть действия Первого континентального конгресса и оценить реакцию американцев на репрессивные законы. И было достаточно голосов, которые излагали ясную логику происходящего. Такие люди, как Питт и Берк, говорили, что прибегать к силе бесполезно, что в отдаленной перспективе не удастся заставить колонии принять такое правительство, которое их не устраивает, и что неразумно пытаться принуждать их к этому.

Все это разбивалось о твердокаменную непримиримость короля и его премьер-министра, лорда Норта. Единственный компромисс, на который готов был согласиться лорд Норт, заключался в предложении не облагать налогами те колонии, которые добровольно предоставят денежные суммы, запрошенные парламентом. (Для колоний это было больше всего похоже на разбойника, который предлагает не грабить вас, если вы отдадите свой кошелек добровольно.) И даже на это король согласился очень неохотно.