Однако эта страна, в отличие от Франции, не спешила помогать американцам. В Испании, как и во Франции, был абсолютизм. Но, в отличие от Франции, в Испании не было влиятельных интеллектуалов с левацкими настроениями. Испания не имела никакого желания приходить на помощь кучке мошенников, болтающих о свободе и демократии.
Однако если бы Великобритания потерпела поражение, Испания смогла бы захватить территорию к востоку от Миссисипи, которая, будучи объединена с ее уже существующими владениями к западу от реки, обеспечила бы ей власть над всей плодородной долиной.
Кроме того, у Испании были претензии к Британии и в самой Европе. Гибралтар, опорный пункт на южном побережье Испании, был захвачен британцами в 1704 году, а все попытки Испании вернуть его обратно пока терпели поражение.
3 апреля 1779 года Испания решила, что положение у Великобритании достаточно сложное, так что можно было бы прибегнуть к шантажу. Она потребовала, чтобы Британия вернула Гибралтар, угрожая войной в случае отказа. Британия дала отказ, и Испания, заключив соглашение с Францией, 21 июня 1779 года официально объявила войну Великобритании.
Испания была слабой страной и сама по себе не являлась для Великобритании угрозой. Однако она обладала военным флотом, и если бы этот флот объединился с французским, это повысило бы опасность того, что британцы потеряют контроль над Атлантикой. А если такое произойдет даже на короткое время, Великобритания может проиграть войну в Северной Америке.
27 сентября 1779 года конгресс назначил Джона Джея (род. в Нью-Йорке 12 декабря 1745 года) послом в Испании. Сын преуспевающего торговца Джей участвовал в работе обоих Континентальных конгрессов. Однако он был избран в законодательный орган штата Нью-Йорк и предпочел участвовать в его работе, так что упустил возможность подписать Декларацию независимости. 7 декабря 1778 года он вернулся в конгресс и был избран его председателем.
В Испании главная задача Джея состояла в том, чтобы убедить эту страну признать независимость Америки. Этого ему сделать не удалось. В конце концов, у самой Испании тоже были колонии в Америке, и она не желала допустить появления прецедента, который мог бы соблазнить ее собственные колонии на попытки добиться независимости. Вместо этого Испания выступала за компромиссный мир, в результате которого Великобритания была бы ослаблена, но американцы остались бы в британских лапах, — почти недостижимую цель.
Вступление Испании в войну заставило американцев надеяться на то, что Великобритания согласится на такие условия мира, основой которых было бы признание независимости Америки. Однако Великобритания, обнадеженная событиями в Джорджии, оставалась неуступчивой, и война продолжилась.
Несмотря на отдельные победы в Стоуни-Пойнте, на территориях индейцев и в море и несмотря на вступление Испании в войну зимой 1770/80 годов, положение дел казалось весьма мрачным.
Джорджия была потеряна, а французский флот каждый раз оказывался бессильным. Армия Вашингтона, устроившаяся на зиму в Морристауне, Нью-Джерси, где она уже стояла тремя зимами раньше, снова находилась в плохом состоянии. Припасы поступали медленно, плата солдатам производилась бумажными деньгами, выпущенными конгрессом, на которые ничего купить было нельзя. Рационы пришлось урезать, и к весне часть армии была на грани мятежа.
А впереди было еще худшее, так как Клинтон действовал, развивая британские победы на юге. В ста тридцати километрах к северо-востоку от Саванны находился Чарлстон, столица Южной Каролины и самый ярый центр радикализма к югу от Виргинии. 28 июня 1776 года там отразили атаку британских сил, направленных на захват города, а этими силами командовали Клинтон и Корнуоллис.
В январе 1780 года Клинтон и Корнуоллис отправили из Нью-Йорка флот, намереваясь стереть это пятно со своего послужного списка. Они взяли с собой 8500 человек, треть из которых составляли американские лоялисты. Превост повел свою армию по суше из Саванны на соединение с ними. (Предыдущей весной он попытался захватить Чарлстон без поддержки флота — и потерпел неудачу).
С точки зрения политики никак нельзя было оставить Чарлстон без боя, и Бенджамин Линкольн, отважно пытавшийся изгнать британцев из Джорджии и не преуспевший в этом, теперь командовал гарнизоном из 5000 человек, находившимся в Чарлстоне.
Однако шансы Линкольна на успех были нулевыми. К И апреля 1780 года 14 000 британцев окружили город с суши и моря. 12 мая Линкольн понял, что у него нет выбора, и капитулировал. Около 5400 американцев были взяты в плен, включая семерых генералов, четыре корабля и немало боеприпасов. Это стало самым дорогим поражением американцев за всю войну.
Довольный достигнутым, Клинтон вернулся в Нью-Йорк, оставив Корнуоллиса продолжать кампанию на юге силами, по большей части состоявшими из лоялистов. Его заместителем был сэр Банастр Тарлтон, который намеренно поддерживал свою репутацию жестокого человека и разрешал своим солдатам убивать пленных.
Спустя несколько месяцев после падения Чарлстона почти вся Южная Каролина оказалась в руках британцев, так что им удалось отвоевать обратно вторую мятежную колонию.
Конечно, там шла партизанская деятельность, не дававшая британцам покоя. Одним из партизанских отрядов командовал Фрэнсис Марион (род. в графстве Беркли, Южная Каролина, в 1732 году). Ему удалось бежать из Чарлстона после падения городами, прячась в болотах, он неустанно тревожил британцев. Его прозвали Болотным Лисом. Другими командирами партизан были Эндрю Пикенс (род. близ Пэкстенга, Пенсильвания, в 1734 году) и Томас Самтер (род. близ Шарлотсвилла, Виргиния, в 1734 году).
Их подвиги помогали поддерживать боевой дух, однако они сами по себе не могли ослабить власть британцев. Не особо помогло и то, что 14 марта 1780 года испанские войска заняли Мобил на берегу Мексиканского залива. (На самом деле это даже немного ухудшило ситуацию, поскольку любая территория, захваченная испанцами, после войны уже вряд ли стала бы американской, даже если бы над Великобританией удалось одержать победу.)
Чтобы поднять дух американцам, которые уже начали отчаиваться, новую американскую армию необходимо было направить на юг взамен той, что была потеряна в Чарлстоне, и попытаться компенсировать поражение новыми победами.
В апреле 1780 года Вашингтон отправил на юг отряд под командованием барона де Кальба. Однако, вопреки совету Вашингтона, конгресс назначил командующим этими силами Гейтса, который занял это место через голову де Кальба. Гейтс все еще был окружен ореолом славы благодаря победе над Бергойном у Саратоги.
Гейтс принял командование армией близ Хиллсборо на севере Северной Каролины и решил двинуться на Камден в Южной Каролине (в 190 километрах севернее Чарлстона), где Корнуоллис создал укрепленный аванпост.
Марш оказался трудным: он был таким на всем пути от штаб-квартиры Вашингтона. Припасов было мало, солдаты практически голодали. К тому моменту, когда армия подошла к Камдену, всего 3000 человек сохранили боеспособность, и только 1000 из них были ветеранами из армии Вашингтона.
Корнуоллис, который, наверное, был лучшим из британских генералов во время Войны за независимость, ожидал Гейтса с меньшим количеством человек, но эти люди были хорошо обученными и бодрыми. 16 августа 1780 года состоялась битва при Камдене. Бригада Тарлтона пошла в атаку — и при виде приближающегося леса штыков американцы смешались и побежали. Де Кальб и его отряд попытались остановить британцев, но потерпели неудачу. Де Кальб погиб.
Что до Гейтса, то он участвовал в этом отступлении. Более того, его конь считался самым быстрым в Америке — и он пустил его галопом. Он продолжал отступать в полной панике до самого Шарлотта в Северной Каролине, расположенного в 96 километрах к северу от Камдена. Только 700 солдат добралось туда вместе с ним.
Это оборвало карьеру Гейтса, однако потеря второй армии в позорном бегстве была слишком дорогой ценой за избавление от бездарного труса.